- Пришел поговорить, милый братец, - губы огненного шамана расползлись в ехидной улыбке. – Что-то ты не в настроении…
- Еще бы! – выкрикнул Йо, отступая еще на шаг назад и машинальным жестом стараясь пригладить непослушные волосы. – Ты, - он невежливо ткнул пальцем в сторону брата. – Ты запер меня в этом месте, и еще спрашиваешь, почему я не в духе?! Да я готов…
- Что? – брови Хао угрожающе сдвинулись, но в следующий момент он схватил младшего брата за руку и притянул к себе.
Йо оторопел от неприкрытого желания, светящегося в глазах близнеца.
- Убить тебя… - продолжил Йо, которого в данный момент раздирали противоречивые чувства: врезать брату по довольной физиономии или…
Но когда Хао обхватил его, привлек к крепкому мускулистому телу и, приоткрыв рот, коснулся его губ, эти желания смолкли, уступив место страху перед неизбежным. Это был поцелуй необычайно пылкий, дикий, жадный… Йо замер, почувствовав, что руки Хао уверенно и безостановочно скользят по его спине, плотно прижимая юношу к телу брата. Как ни сопротивлялся младший шаман, он стал медленно погружаться в головокружительную бездну чувств и пробуждающейся страсти. С беспомощным стоном он обвил руками шею Хао…
Он смутно чувствовал, как спадает его рубашка, джинсы, как ладони Хао пробегают, будто исследуя, по его груди, и странный жар охватывает все тело с каждым новым поцелуем…
- Нет, Хао… - прохрипел Йо, пытаясь отстраниться от своего тюремщика.
Мало-помалу выходя из охватившего его вдруг сонного оцепенения, Йо намеренно искал убежища от реальности происходящего… Он вздрогнул от дуновения холодного воздуха и почувствовал, что Хао подхватил его на руки и переместился. Йо открыл глаза. Оказалось, он уже лежал на чем-то, напоминающем кровать.
Хао замер у ложа, раздеваясь, и младшего шамана охватила дрожь восторга и тревоги. В отблесках пламени камина, встроенного в стену, кожа его отливала бронзой, а развитые мышцы рук и торса красиво перекатывались, вздымаясь и опадая, пока пальцы трудились над поясом американских джинс. И только сейчас Йо осознал, как прекрасен его брат. Едва переводя дыхание от страха и восхищения, он поспешно отвернулся в сторону, вцепился в край шелковой простыни, пытаясь скрыться, желая оказаться подальше от этой хищной силы, исходящей от брата-близнеца, пока тот скидывал последние одежды. Но Йо понимал, что сейчас, без духа-хранителя, он ничего не сможет сделать с Хао, не сможет убежать от него.
Кровать едва заметно прогнулась под весом огненного шамана. Йо лежал зажмурившись, желая, чтобы это все оказалось просто сном….
Хао не собирался спешить. Прильнув сбоку, он щекотнул легким поцелуем мочку уха и осторожно, но настойчиво, потянул простыню. У него захватило дух от вида обнаженного, сжавшегося и напрягшегося в отчаянии тела, распростертого перед ним. Румянец стыда заливал нежную кожу от кончиков волос до пят, пока Хао любовался столь желанным для него братом
- Это будет наша опера, мой маленький братик… А ты будешь только моим фантомом, - хрипло шепнул он, медленно переводя взгляд на лицо близнеца в обрамлении растрепанных темно русых волос. – Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как красив? Или о том, как я жажду тебя?
Йо все отворачивался, крепко зажмурив глаза, и он тихонько ухватил его за подбородок, поворачивая к себе. Мягким бархатным голосом, полным вожделения, с оттенком томной улыбки он прошептал:
- Открой глаза, Йо…
Йо неуверенно повиновался и посмотрел в манящие карие глаза, чарующие его взор.
- Не бойся, - тихо велел Хао, ласково проводя рукой по его груди. Глубокий тембр необычайно-красивого голоса вместе с мучительной негой прикосновения уже начинали оказывать на Йо колдовское воздействие, а он добавил: - Ты же никогда меня не боялся. И теперь не должен.
Ладонь легонько поползла вверх, дотронулась до плеча, красиво очерченный рот стал неуклонно приближаться.
- Поцелуй меня, Йо, - с трудом приказал он.
И брат послушался. Обхватив его руками за шею, подставил раскрытый рот, скользнул своими губами, целуя неуверенно, но страстно, как и он. Хао с восторженным стоном поцеловал брата еще крепче, перевернул, привел его в трепет от соприкосновения со своей алчущей плотью. Зацелованный до полусмерти, плохо соображая, что он делает, Йо легко пробежался пальцами по плечам и груди Хао, а затем вцепился в длинные и мягкие волосы брата…
Наконец Хао оторвал губы, дыхание его стало прерывистым и быстрым, а Йо подумал, что вот-вот растает от прилива неожиданной нежности и желания, усиливающегося с каждой минутой. Глядя в страстные глаза, он поднял дрожащие руки, дотронулся до лица брата так же, как тот дотрагивался до него, провел кончиками пальцев по щекам и мягким губам, а внутри разливалось некое сладостное чувство, которое яростно, приведя его в содрогание, полыхнуло неистовым бушующим цветом…
Руки Хао заскользили по животу Йо, ниже, ниже…
Младший шаман инстинктивно сжал ноги, у Хао вырвался сдавленный смешок, и губы вернулись к губам брата, опаляя страстью.
- Не надо, милый братец, - жарко шепнул старший Асакура, осторожно касаясь напряженной плоти Йо. – Это не больно.
Озноб восторга и ужаса сотряс тело близнеца Хао, и он откликнулся на призыв, который услышал в его голосе. Сознательным усилием Йо расслабился, и пальцы брата в тот же миг пробрались глубоко внутрь, искусно и нежно готовя к дальнейшему…
Йо чувствовал, что его тело, словно объятое пламенем, тает и растворяется, у него вырвался стон испуга и наслаждения. В тот момент, когда он готов был взорваться от клокочущих внутри чувств, Хао коленями раздвинул его ноги и опустился на него. Йо открыл глаза и увидел, как брат возвышается над ним – шаман, чье имя вселяло в других трепет, и любовник, касавшийся и целовавший его с такой нежностью и вожделением. Лицо Хао окаменело и потемнело от страсти, на виске пульсировала жилка, он все еще пытался сдерживаться.
Хао прижался к нему чреслами, приподнимая брата, и Йо ощутил тугую плоть, медлящую у входа, и встретил судьбу так же отважно, как встречал её каждый раз, когда оказывался лицом к лицу с братом. Он закрыл глаза, крепко стиснул Хао в объятиях, зная, что этот человек собирается причинить ему боль. Этот отчаянный жест сокрушил Хао. Он содрогнулся, когда брат сдался и расслабился в его руках, и проник подрагивающей плотью внутрь, не ведая, какую боль причинит, и не в силах ее смягчить. Время, потраченное на предварительные ласки, облегчило проникновение. Он ощутил под собой нежное податливое тело, и волну несказанного возбуждения. Сжавшееся в комок сердце исступленно билось, он нырнул глубже и обрушился всем телом, слыша болезненный вскрик…
Он переждал, пока боль стихнет, и заскользил вниз и вверх, умеряя свою страсть. Хао вжимался в брата, и волнение утраивалось от глухих стонов восторга. Совершая глубокие ритмичные движения, он, погружаясь все глубже, наконец ощутил, что Йо начинает попадать в такт.
Быстрые волны пронзительного желания прокатывались по телу младшего шамана, и он двигался вместе с Хао, бездумно стремясь к тому, что тот хотел ему подарить, подходя к этому все ближе и ближе с ускоряющимися настойчивыми толчками. Скрытое глубоко внутри, внезапно вырвалось с таким бешеным взрывом острейшего наслаждения, что все его тело сотряслось от нахлынувших один за другим импульсов. Хао, крепко обняв брата, оставался недвижным, чтобы продлить его восторги; Йо чувствовал на щеке быстрое глубокое дыхание брата. Хао с колотящимся сердцем дождался, пока боль утихнет, и бросился вперед, не в силах больше сдерживать мощь ударов, пока наконец полностью в него не излился.

Погруженный в море неведомых дивных переживаний, Йо почувствовал, что Хао валится на бок, увлекая его за собой, и медленно пришел в себя. Глаза его открылись, тени комнаты вновь обрели форму; полено полыхнуло в камине, ярко вспыхнули искры. И только потом нахлынуло осознание произошедшего, и, все еще находясь в объятиях брата, он прежде всего испытал страх перед свершившимся…
Я не хотел ничего чувствовать: слышать, видеть, осязать… Я никак не мог прийти в себя оттого, что только что произошло. Похоже, лежать и смотреть в потолок стало моей привычкой, ибо в последнее время, я слишком часто это делаю. Необыкновенные ощущения уже практически исчезли, оставив лишь смятение. Я не понимал, не мог понять… Как я мог отдаться своему брату, да еще и почти добровольно? Я повернул голову и посмотрел на Хао. Тот лежал и, казалось, изучал мое лицо. Каштановые пряди шелковым водопадом спадали с его лица на подушку и лежали там, словно длинные извивающиеся змеи.
- Хао, - я опустил глаза не в силах больше глядеть в это, так похожее на мое, лицо. – Зачем? Зачем ты это сделал? – тихим шепотом произнес я, стараясь унять странное чувство почти детской обиды, нарастающее с каждым словом, и, словно просачивающееся в каждую клетку моего мозга.
- Тебе что-то не нравится, мой маленький братик? – мягко проворчал он, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица непослушную прядь волос.
Я дернулся от его прикосновения, словно боясь, что он обожжет меня своим касанием. Хао как-то странно посмотрел на меня и поднялся с кровати, оставляя холод и пустоту там, где только что лежало его тело. Я невольно вздрогнул, когда понял, о чем только что подумал.
Хао подошел к камину и взял с полки какой-то пузырек. Затем он посмотрел мне в глаза, очевидно, принимая какое-то важное решение, и отвел взгляд, направив его на огонь.
- Выпей, - приказным тоном произнес Хао, протягивая бутылочку в мою сторону, но, все еще не отрывая глаз от пламени, жадно пожиравшего сухие поленья.
Я подозрительно посмотрел на пузырек. Если брат решил, что мне нужна «Валериана», то, думаю, он ошибается. А вдруг в этом пузырьке яд? Я поспешно помотал головой из стороны в сторону, давая понять, что даже Анна не заставила бы меня взять из рук Хао эту гадость.
Раздражение и гнев вспыхнули в его глазах, когда он увидел, как я мотаю головой. Хао резко подскочил к кровати и, открыв крышку крикнул:
- Я СКАЗАЛ, ПЕЙ, ЗНАЧИТ, ТЫ ДОЛЖЕН ЭТО ВЫПИТЬ!
Я снова помотал головой и покрепче стиснул зубы. Хао гневно сузил глаза. Его лицо, вдруг, исказила гримаса ненависти. Я испуганно вжался в спинку кровати, нервно сглатывая и молясь, чтобы все это в конце-то концов оказалось простым ночным кошмаром. Сильный удар по лицу заставил меня отшатнуться в сторону. Что-то неприятно соленое с привкусом металла потекло по горлу. Разбитая щека горела, но я не вскрикнул, только опустил голову, наблюдая, как маленькие красные капли срываются с моих губ и падают на белую ткань, покрывавшую постель, где брат совсем недавно нежно ласкал меня, осторожно касаясь моего тела, словно боясь причинить какой-либо вред… На глаза навернулись слезы, когда я почувствовал следующий удар – поддых. Я невольно открыл рот, жадно хватая воздух. Хао, воспользовавшись этим, придавил меня к мягкому, изрядно испачканному моей кровью, ложу и влил в мой рот весь пузырек темной жидкости, пахнущей отнюдь не валерьянкой, но на вкус практически такой же неприятной… Я почувствовал, что брат приник своими губами к моим…
- Так было нужно, мой фантом… - прошептал он, кладя руку мне на голову и неожиданно нежно гладя меня по волосам. – Нужно.…
В следующий момент я потерял сознание…
- Мастер Хао, а вы уверены, что это правильно? – спросил Опачо, глядя на то, как огненный шаман укладывает своего спящего брата-близнеца на траву возле гостиницы Фунбари но Ута.
- Ты сомневаешься в правильности моих поступков, Опачо? – Хао оторвал взгляд от Йо и выпрямился. По его лицу скользнула легкая улыбка. – В нем течет моя кровь. И, не сомневаюсь, он любит меня. Йо покорится моей воле – уже покорился, хоть и не понял этого, Опачо. Мне остается только наблюдать за ним. Все остальное он сделает сам.

Я проснулся оттого, что кто-то теребил меня за плечи. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на траве, возле гостиницы, а Рен пытается до меня достучаться.
- Что… Что я здесь делаю? – я сел и тут же схватился за голову, стараясь прогнать из нее острую боль. – Мы что, пили вчера?
Тао как-то странно смотрел на меня, приподняв брови. На его лице читалось неприкрытое изумление.
- Йо, тебя не было две недели…
- Что?! О, Высшие Силы! Анна меня убьет!
После этих слов Рен замялся и, стараясь не смотреть в мою сторону, сказал:
- Анны больше нет, Йо… Она не выдержала и.… В общем, она ушла за тобой в мир духов. Мы думали, что ты погиб в той схватке с Хао и…
Черт! Что несет этот островолосый?! Какая схватка с Хао?! Что происходит?!
- Пойдем. Думаю, что ребята будут рады видеть тебя… - Рен встал и, резко повернувшись направился к крыльцу.
Я тоже поднялся, чувствуя, что здесь что-то не так. Войдя в гостиницу, я заметил некоторые перестановки, которые меня не очень-то обрадовали: Из вестибюля исчезло все, что могло хоть чем-то напомнить обо мне или Анне. Если меня не было всего две недели, то должно было произойти нечто такое, что убедило бы моих товарищей в моей смерти…
Ребята, завтракавшие в большой гостиной, смотрели на меня, как на привидение, пока, наконец, Трей не встал и не подошел ко мне. Вытянув руку, он коснулся моего плеча и, облегченно вздохнув, кивнул на компанию за столом:
- Мы уже похоронили тебя, Йо… - несколько виновато пробормотал он, опуская руку. – Думали, ты погиб…
Все присутствующие опустили глаза, не желая подтверждать или опровергать слова Хоро-Хоро.
В комнате было темно и душно. Видимо, с момента моего исчезновения никто не открывал здесь окна. Так и не включив свет, я на ощупь подошел к зияющему провалу в ночь и толкнул оконную раму. Свежий воздух ударил по спертости небольшой комнаты, проникая в неё клочками, словно вата, вылезающая из плюшевой игрушки.
Что же со мной случилось? Где я был все это время? Все это оставалось загадкой для меня. В темноте комнаты слабо выделялись очертания немногочисленной мебели: старое кресло с потертой обивкой, небольшой столик в углу, торшер, почему-то уже без абажура… Вот и все, что осталось от моей комнаты… Я отошел от окна и сел в кресло. Меня клонило в сон…

- Слышишь ли ты меня?
- Слышу…
- Чувствуешь ли ты меня?
- Чувствую…
- Тогда повинуйся мне…

Рен проснулся от ощущения металла на своей шее… Последнее, что он видел в своей жизни, это его друг, стоящий над ним с опущенными глазами и окровавленной катаной в руках. Последнее, что он слышал, было тихое: «Прости», - шепот на ухо… Последнее, что он почувствовал, это прикосновение чужих губ к окровавленным пальцам своей руки…

- Как же все хорошо складывается… - произнес Хао, откидываясь в любимом кресле. – Я и подумать не мог, что моя власть над ним такой силы, что он беспрекословно подчиняется моим приказам…

Хоро-Хоро вздрогнул во сне, чем только позабавил ночного гостя, готовящегося нанести последний удар…

- Ммм.… Да ты просто молодец, мой фантом… Отлично справляешься…

Чоколав уже был мертв, когда темная фигура скользнула в его комнату, плотно прикрыв за собой дверь,… Сердечный приступ…

- Какая неожиданность… - старший Асакура без особого удивления вычеркнул из заранее приготовленного списка еще одно имя…

Фауст Восьмой спал, как убитый.… Только безголосая Элайза попыталась преградить путь ночному фантому, наведавшемуся в гости в столь поздний час…

Девушки: Тамао и Пилика… Они не могли сказать и слова, когда их вечно мило улыбающийся знакомый занес над ними оружие…

- Ты знаешь, что делаешь.… Так давай же.… Убей их всех!

Манта Оямада… А ведь он чуть не избежал участи остальных… Чуть… Еще бы немного и… Нет, и с этим покончено…

Утром жутко болела голова. Проснувшись, наверное, раньше всех, я спустился в кухню и открыл холодильник. Сначала я не понял, что произошло, но, затем, стараясь подавить рвотный рефлекс, кинулся на второй этаж. Не помню, что было потом, но, кажется, я стучал в двери друзей ногами… И… мне никто не открывал…
Подумав и кое-как придя в себя, я решил вызвать полицию…

Странно, но уже после трех дней пребывания в психбольнице, понимаешь, что ты – безнадежный случай. Так было и со мной. Помнится, когда приехала вызванная мной полиция, я не мог выговорить и слова, только провел их в кухню и открыл холодильник с останками Рена… Через несколько часов какие-то незнакомые мужчины в форме заявили, что во всем виноват я. Странно, я не помню ничего, что случилось потом, но помню, как меня везли в старой дребезжащей развалине... На мне тогда была смирительная рубашка…
А потом я просто сидел на мягком полу, глядя на мягкие же стены. Я уже не мог плакать. Не получалось… Я уже не думал ни о чем. Не хотелось… И не сопротивлялся ничему. Понял, что бесполезно…
Вчера мне принесли записку и сказали: прочти. Я прочел… В ней было только стихотворение:

Ты знаешь.…
Есть на свете милые созданья…
Им не довольно сделать зло,
Им нужно видеть, как прожгло
Оно вам душу.
Их, молчанье, невозмутимый жертвы вид,
Приводит в бешенство, томит.…
Для них страданий жертвы мало,
Им надо, чтоб она кричала,
Им нужны слезы, нужен стон,
Мольбы и плач, и униженье…
Вопль о пощаде им смешон…
Покорность – жертва во спасенье.

И подпись: Твой Любимый Брат…

Через неделю он забрал меня отсюда и поселил в своем доме, сказав, что Опера закончена великолепно. Теперь я живу с ним, стараясь не вспоминать о прежних днях. Я понял - покорность – жертва во спасенье.
Я принес свою жертву…

Конец.