Автор: сес
Название: Птенцы
Рейтинг: R
Disclamer: ни на что не претендую - права у Такея
Warning: розовые сопли, добренький Хао;) к тому же описано это в 11.886-и словах;))
Пейринг: Хао/Йо
Жанр: яой, romance, POV, angst и OOC
Правила размещения: не желательно, но, если что - с моего разрешения и в шапке
Summary: разделить все и мучаться догадками, прятаться от желания и бояться любить
Заметка от автора: это нечто вроде логического продолжения фика "Мы теперь вместе"; писала долго, с разным настроем
От лица Йо.
Как здесь красиво. Время цветения. Дурманящая сладость нагретой сирени, мягкость и настойчивость падающих за воротник лепестков. А в ветках над головой суета, настороженные оклики будущих пернатых родителей. Скоро, скоро в парк вольется новая волна жизни, с восторженным писком, округлой неуклюжестью и потрясающим прожорством…
Помню, когда я был маленьким, случилось найти на дороге разоренное гнездо. Видимо, старшие мальчишки сняли его и, наигравшись, бросили. Пока я с неодобрением наблюдал, как эти вредители возятся с жестянками и ушастым щенком, гнездо стало подавать признаки жизни. Перевернув его, я увидел распластавшихся на асфальте птенцов. Совсем крохотных - легко было спрятать в ладони их всех. Птенцы сосредоточенно пищали, колотили по земле лапками и наростами, которые должны были когда-нибудь вырасти в крылья. Сцена была печальной и жестокой. Птенцов трое, а жук один. Склизкое зеленое насекомое не так давно умерло. Пушистые комочки яростно перепихивались, пытались подмять под себя соперников и завладеть желанным трофеем. Горячая волна жалости захлестнула меня. Насколько возможно аккуратно я поднял их и завернул в куртку. Дома нашлась кружка молока. Подогретая и заботливо завернутая в полотенце. Встал на стул и заглянул в шкаф в поисках аптечки, высыпал содержимое на пол. Следующие двадцать минут кормил птенцов из пипетки. Двое все время отталкивали более мелкого и какого-то помятого собрата. Но я едва замечал это. Глядя на комки пуха, я задыхался от любви и гордости. Я чувствовал себя героем. Птенцы глотали жадно, давясь и кашляя. Я не был уверен, что они насытились даже когда уснули. На руках оставался чуть запыленный сладковатый запах птицы. Вечером мне досталось за разгром на кухне. Обиженный несправедливыми упреками, я решил отложить объяснения. Ночью писк не давал спать. Но это не злило. Вслепую капал из пипетки своим малышам. Я не знал, что ели только двое. Младшего на утро я застал холодным. Слезы, конечно, были, но я сказал себе, что виноват сам. Один ушел и это моя вина и моя ответственность. Тогда я осознал трудности этого понятия. И запасся терпением. Но каждый день удивлял все больше и больше: эти двое не только не присмирели, они стали вырывать еду друг у друга. Они сражались за каждую семечку, словно та была последней. Как сражались когда-то за того несчастного жука. Я не знал что делать. У родителей отыскался знакомый птичник. Договорились с ним. Я плакал, отдавая своих питомцев. Я плакал и потом, глядя на их первый полет - уже подросших и хорошо сложенных. Главное - все сделано правильно. С досадой вспоминались только их драки. Став старше, я понял, что птенцы не были виноваты. В борьбе проявлялась их воля к жизни. Так же как существовать в попытках уничтожить друг друга, они смогли вместе летать... Не они сбили гнездо. Не они лишили себя родительской заботы. Не они убили младшего. Тот умер, поскольку оказался в неопытных руках. Они не были виноваты. Они просто хотели жить.
Сегодня эти воспоминания вызывают улыбку. Улыбку, оттененную грустью. Брат шел передо мной. Сосредоточенный, нахохлившийся, погруженный в свои мысли. В отличие от моих, они не приносили радости. Захотелось коснуться его волос. Слабый ветерок с горьким вкусом пыльцы и дорожной пыли ласково трепал его затылок. Он шел прямо, не замечая ни пьянящего аромата сирени, ни округлых ванильных облаков, ни игривых солнечных зайчиков на дорожках, ни переклички серых птах. О чем ты думаешь, брат?
Мы, разумеется, не просто так гуляем. Анна составила огромный список продуктов, но так удачно, что на дороге к рынку лежит этот парк!
- Помнится, в похожий денек я как-то прикончил одну веселую компанию. До сих пор не могу забыть запах сирени. Она недолго горела, – усмехается Хао.
Вот как? Сегодня память снова бередит тебе душу? Onii-san, я думал, ты уже смирился с прошлым. Ты обещал мне.
Болезненно морщишь лоб. Конечно, ты помнишь. Я вернул тебя. С тех пор ощущаю твою неловкость. Ты считаешь, что вроде как обязан. Не нужно! Ведь я в каком-то роде и для себя старался. Мы одно целое. Без тебя я чувствую себя незаконченным. Как тоскливо было ночами, когда я не знал, что занимает тебя. Помнишь, кто первый стал приходить? А как Анна разозлилась, узнав о наших посиделках? Зато теперь в одной комнате и даже с кроватями. Почему ты не любишь спать на полу - до сих пор загадка.
Я так счастлив, брат! Я теперь всегда счастлив, ведь ты рядом. Отводишь глаза. Ну же, Хао, почти год прошел! Почему ты стал избегать моего взгляда? Может, я слишком назойлив? Может, ты устал от меня? Просто скажи! Никто не обязан терпеть только из благодарности. Я хочу, чтобы и ты был счастлив!
Слеза. Оторопело гляжу на хрусталь, скатывающийся по твоей щеке. С тех пор ты ни разу не плакал.
- Прости, - торопливо утираешься рукавом. - Двигаем, Анна не любит ждать.
Печально улыбаюсь. Помню, как ты пытался бороться с ней за мое внимание. Никто не ожидал, что даже согласишься носиться с поручениями. Улыбаюсь благодарно. Конечно, от этого моя жизнь не стала легче, но зато мы всегда на виду друг у друга. Пока я с веником - ты с тряпкой, пока я на турникете - ты с гантелями, пока я со скалкой - ты у сковороды…
- Ну-ка постой! – мягко тяну тебя за рукав. – Хао, что тебя гложет? Мне нужно знать.
Пустыми глазами смотришь в сторону фонтанов. Мы совсем недалеко от их шипящей влажности, оседающей росой на ресницах и волосах.
Хм, кому это ты махаешь? Слишком уж радостно… Что ж – щурюсь - мы еще вернемся к этой теме.
Сейчас ты со всех ног несешься к самому центру площади. Щуришься. Так же как я. У всех на виду среди настоящих кувшинок в фонтане плескаются Хоро-Хоро и Пилика.
Укол совести. Твоя радость искренняя - с ними вы дружите.
Естественно, про рынок вспомнили поздно. В оправдание приволокли Анне хихикающих мокрых гостей. Не прокатило. Нас послали куда подальше. В смысле в ночной супермаркет.
Говорим о глупостях. Радуешься приезду друзей. Турнир только через полгода. Слишком серьезное решение даже для обновленного Совета. Опасаясь, что главная причина в тебе. Они слишком упрямы.
Словно не замечая моего настроя, тараторишь без умолку. Хочешь казаться веселым? Но я вижу грусть в твоих глазах…
- Йо! Ты словно вареный. Может тебе кофе купить? – ты бодро обегаешь прилавки. Работает кондиционер с мятной отдушкой. От чего-то мне противно. Мешает сосредоточиться.
Напоив кофе и скормив мне половинку душистой булочки, ты неспешно зашагал в сторону парка. Теперь он левее дома и как бы не по пути, но я молча принимаю приглашение.
Ночью это место преобразилось. Бледно-желтый свет, вытягивающий аллеи в бесконечность, расслабляющая прохлада ветра, легкость воздуха и смешение приглушенных запахов. Доминировало что-то свежее и горьковатое. Сирень была королевой дня, а это водянистое щекотание в носу определенно повелевало ночью. Как сырость на дне колодца. Как будоражащее прикосновение морской пены. Как песнь родника в хвойном лесу. Сплетение ассоциаций затянуло и растопило. Я таял от блаженства просто потому, что мог дышать.
Краем глаза отмечаю, как раздуваются ноздри Хао. Улыбаюсь. Тяну за собой на скамью.
Молчим. Мне просто хорошо с тобой. А ты печален.
Вдруг замечаю рядом урчащего котенка. В его зубах что-то серое. Вскрикиваю. Птица! Хао осторожно забрал у меня перепуганный рыжий комок и угостил его своей половинкой булочки. Я же со скорбью оглядываю то, что когда-то могло летать, петь и до смешного забавно ворошить клювом перышки.
- Он бездомный, - тихо говоришь ты.
Кто? Ах, котенок. Киваю. У тебя очень несчастный вид. Но в несимметричном изгибе рта мрачное удовлетворение.
Что-то обожгло кисть. Что? Ну вот, Хао, теперь я плачу. Неужели из-за этих зверушек? Нет. Наконец понимаю. Захваченный волной жалости, обнимаю тебя. Ступор. Но через несколько секунд:
- Я не как они! – твой крик заставляет меня отпрянуть. – Я не поэтому убивал! Да хотел жить, но… мне опостылела твоя жалость! Не смей сравнивать! Я ЧЕЛОВЕК!
Убегаешь, по-прежнему неосознанно прижимая к груди котенка.
Я спохватился.
- Хао! Постой! Я не хотел тебя обидеть! Хао!
Через пару метров останавливаюсь, беспомощно глядя на твою удаляющуюся спину. Обернувшись, вижу под скамьей покупки. Все же придется занести домой.
Onii-san! Я не хотел! Я не знал, что мои бредовые сравнения ранят тебя, прости!.. Все не так. Все криво. Хао, ты не любишь слабость. А свою – тем более. Черт!
Пружинистая твердость асфальта, смазанный блеск фонарей. Дома тихо. Бросаю пакеты у порога и несусь обратно. Onii-san!
От лица Хао.
Опять за покупками. С утра тренировки, подмели весь двор, сварили ей похлебку… В этот раз почти по рецепту! Жаль, я не заметил, как Йо задел локтем баночку с перцем. А еще спрашивал, что это он вылавливает ложкой. И Анна в своем репертуаре. Мы почти не смеялись, а она добавила десять километров в завтрашней пробежке! Все, готовить буду один.
Ты идешь чуть позади и улыбаешься, как ни в чем не бывало. Заметил, что в этом парке ты меняешься. Светлая грусть. Вспоминаешь детство? Как хочется спросить. Но не смею. Слишком опасно для тебя. Для нас.
Интересно, как долго смогу еще скрывать? Ты ведь не поймешь. Ты слишком чист и наивен. Как трудно.
Чувствую взгляд. Снова вопросы? Опережая, говорю первое, что приходит на ум. Хмуришься. Ну кто виноват, что в этот момент в памяти всплыла сценка из прошлого? Глупая, короткая. Жестокая.
Молча перевариваешь. Ты очень болезненно относишься к моим воспоминаниям. Возможно так даже лучше. Так ты не догадаешься.
Но сейчас ты... какая нежная улыбка. Не могу больше! Отворачиваюсь. Горячо. Черт, я же обещал себе не показывать слез!
- Прости. Двигаем, Анна не любит ждать.
Вроде пронесло. Нет, ошибся. Тянешь за рукав. Будешь продолжать в том же духе и однажды дождешься! Слегка раздражаюсь. Что-то говоришь. Смотрю на твои губы.
А? Какие люди! Пилика, Трей! КАК вы вовремя! От тяжелых мыслей нет ничего лучше брызг и веселья. Вскоре ты к нам присоединился.
За продуктами, Анна? В такое время?.. Ох-ох, конечно, сами виноваты. Да, уже бежим!..
Мне гораздо легче. Спасибо Пилика, спасибо Трей, вы просто спасли нас! Мне, правда, легче. Даже развлекаю тебя по пути в магазин.
Ну почему ты хмуришься? Вот кофе. Разумеется, со сливками.
Будто ролями поменялись. Ты словно в трансе.
Совершенно не задумываюсь о направлении. Ноги сами повели меня в парк. О! Спасибо, ноги! Спасибо парк. Ты ожил и улыбаешься.
Сидим рядом. Вдруг близкий запах смерти. Не соображая, отнимаю у тебя котенка. Какой худой.
Ты смотришь на добычу маленького хищника стеклянными глазами. Потом так же сострадательно - на меня. Внезапно обнимаешь. Ну, знаешь, я не железный!
Вместо слов, всплывающих в сознании, выкрикиваю что-то другое. Понимаю «что», когда отбегаю метров на триста. Уф. И снова спасены!
Ты подумал, что сделал больно? Ладно, можешь искать, только не спеши.
Боже, как бьется сердце, а я ведь совсем не устал. Йо… Прости.
От лица Йо.
Где же?.. Облазил весь сквер. Зову, не переставая. Уже посадил голос. Ничего! Ничего…
Рассвет встречаю, привалившись спиной к тополю и обняв колени. Ты тоже всю ночь на ногах. Мысль о том, что может совсем рядом и ты смотришь на розовые, почти не слепящие лучи… Поднимаюсь.
Утро. Новый сюрприз – новый запах. Как много росы! Не выдерживаю соблазна, отбегаю от тропинки и с размаху плюхаюсь в траву. Полежу чуть-чуть. Всего секундочку… совсем немного.
От лица Хао.
Так случилось, что вижу тебя раньше, чем ты меня. Светает. Бежишь дальше.
Зажимаю ладонью рот, чтобы не рассмеяться. Дите малое! Хотя я был бы не прочь примять травку где-нибудь рядышком. Наверняка тебя радует еще один новый запах.
Недоверчиво улыбаюсь. Ты что, заснул? Земля же холодная, не май месяц! Хм. К собственному изумлению припоминаю, что месяц как раз таки май. И число интересное! Девятое. Значит Трей с сестрой ранние пташки. Остальные гости подтянутся ближе к памятной дате. Братишка! День Рождения скоро! Дела-а. До сих пор не знаю, что подарить… Так, а если ты заболеешь, вообще никакого праздника не будет. Вздыхаю. Придется идти мириться первым.
Опускаюсь на корточки около твоей головы. Даже во сне улыбаешься. У тебя такое доброе лицо! И нет этих противных презрительных складок в уголках рта, что так явственно у меня намечаются. Представляю, как ты можешь отреагировать на такое замечание. Наверное, сказал бы, что это не мои губы. Против воли улыбаюсь. А еще ты мог решить из солидарности заполучить такие же складки. Живо представляю тебя с пластырем, оттягивающим к низу рот.
Пытаясь подавить распирающий меня хохот, падаю на землю. Из глаз брызнули слезы. Звучит мой смех непривычно, слишком радостно. Вот как ты на меня действуешь! Ты довольно быстро научил меня всем своим чувствам.
Замираю, увидев твой профиль в паре сантиметров от своего лица. Чуть не разбудил. Надо бы вставать и домой, в тепло, но почему-то медлю. Так люблю смотреть на тебя спящего. Вспоминаю, как ты заходил тихонечко и забирался с ногами ко мне на кровать, когда мы еще жили в разных комнатах. Часто бывало, засыпал в обнимку с моей подушкой. Но эта Анна! Каждое утро… Эксплуататорша! У прежнего Хао она бы побегала. На Турнире, кажется, мы с Ним даже заставили ее плакать.
Вспоминая турнир и все наши встречи, начиная с самой первой, не заметил, как опустились веки.
От лица Йо.
Прости, прости! Я не хотел, чтобы все так получилось!
Осторожно опускаю на твой лоб холодный компресс. Снова шепчешь в бреду. Ну почему я заснул посреди парка?!
Хм. А ты? Просыпаюсь, а под боком похрапывающее «нечто»...
Отпустив тряпочку, неосознанно провожу рукой к подбородку. У тебя температура. И очень нежные щеки. Улыбаюсь.
- Завидую той, которая будет их целовать.
Наверное, сейчас мою улыбку можно назвать лукавой.
Люблю смотреть, как ты спишь. Лицо разглаживается, дневные переживания сползают него, словно шелуха, являя всю прелесть твоей новой молодости. Знаешь, я давно принял разницу между нами. Ты зрелый и умудренный. Мудрость пришла к тебе до старости, вместо нее. Но, не смотря на всю свою печаль, серьезность и груз памяти, ты можешь быть так наивен. Смотришь на меня с надеждой и мольбой. Взгляд восторженного щенка.
Но я, все же, младше. Когда ты с легкостью разделываешься с работой, которая по каким-то причинам мне не дается, твои глаза отражают хитринку и нежность.
А смеяться, обнимать окружающих взглядом ты можешь только на природе. Я не спрашиваю почему. Но по этой причине стараюсь как можно чаще бывать с тобой на улице.
Когда-то твои глаза пленяли жестокостью, болью и страхом. Такие и сейчас бывают, когда погружаешься в себя, снова и снова возвращаясь на руины воспоминаний. Полное погружение знаменуется пустотой. Бездумным взглядом в никуда. Поэтому все время выражаю потребность в общении, отвлекаю тебя.
Твои глаза познали столько эмоций! В какой-то степени горжусь, что причастен к этому.
Но почему ты стал сторониться? Затравлено косишься в мою сторону, словно ожидаешь удара. Дождался? Свалился с ангиной перед нашим Днем Рождения… Хм. А помнишь ли вообще?
Хрип. Поспешно макаю платок в слабый раствор уксуса. Смачиваю твои губы и с сожалением смотрю, как по платку расползается розоватое пятно. Наверняка даже не заметишь, а мне жаль. У тебя очень красивые губы. Нет, я не нарциссоман! Мы конечно близнецы, но ты пронес из прежних жизней несколько характерных черт. У тебя более выразительная мимика. И вообще ты во много раз красивее меня, onii-san.
Еще ты здорово разбираешься в живописи, литературе, музыке, одежде, еде, запахах, девушках… Хао, ты искусен во всем. Мне остается лишь вздыхать и восхищаться.
Снова хрип и жалостливо сдвинутые брови. Знаю, ты сильный, но сейчас… Ты вообще состоишь из парадоксов. Ты сам - ходячий парадокс. Прыгаешь из крайности в крайность: воля-бессилие, непосредственность-серьезность, тайна-искренность, агрессия-нежность… я могу перечислять вечно. Ты так непоследователен, но я принимаю это. Только не уходи снова в свою мрачную пустошь, не поддавайся апатии, хорошо? Не знаю, что будет, когда узнаешь про наш праздник. Ведь ты наверняка не хотел бы упускать возможность коснуться радости. Я давно заметил, что стал для тебя «волшебным сундучком». Жадно ловишь и впитываешь мои настроения. Наверное, в твоей коллекции немало эмоций и других людей, но за моими ты ведешь настоящую охоту.
Опускаю голову тебе на грудь. Лоб уперся в ребра. Как громко и уверенно стучит внутри… Больше никаких звуков мне сейчас не надо.
Но вот, в ту самую секунду, когда я восстановил в себе хрупкий внутренний баланс, дверь с грохотом распахивается.
- Я принес лед! – гордо сообщает Трей, колени которого сгибаются под тяжестью таза, сияющего осколками. – Анна сказала, что может пригодиться.
- Спасибо, - устало, но как всегда от души улыбаюсь.
Друзья. Настоящие, преданные друзья. Я поделись ими с тобой, как и всем остальным, что у меня было. А ты мрачнеешь с каждым днем, думая, что ничем не можешь отплатить. Хао, мне ничего не нужно, просто оставайся собой. Серьезным, умным и ласковым. Моим братом.
А ведь завтра в школе я буду один. При попытках к сопротивлению, Анна запихнет меня туда силой. Ну да, экзамены. И завтра только вторник. Тоже, что ли, больничный взять?
За окном нещадно палит солнце. Даже плотные шторы не спасают от его предприимчиво изгибающихся лучей, выпрыгивающих из каждой щели. Стоп. А зачем, собственно, от него спасаться? Решительно подхожу к окну и толкаю раму навстречу солнцу. Сегодня безветренно. И очень тепло. Приспичило тебе болеть, брат!
Поток моих противоречивых мыслей прерывает негромкий смешок.
- Хао! - беру строгий тон. – И долго ты подглядывал?
- Не очень. Боялся сбить мысль… А что за вода течет из того таза?
Перевожу взгляд. Ох! Совсем забыл! Бросаюсь спасать труды Трея. Поздно.
Переглянувшись, решили спрятать улики. Воду – в окно, таз – в ванную. Разумеется, я все сделал сам. А ты полежи. Жар ослабил тебя. После сажусь на пол у кровати. Ты смотришь на меня с теплотой и легкой насмешкой. Словно кто-то другой вчера кричал, что ему все надоело... Нет! Просто сделать вид - это конечно удобно, но ты слишком дорог мне, оnii-san. Я хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей.
- Хао, - беру его руку. – Вчера…
- Забудь. Я совсем не об этом думал, - жестко произносишь ты, но тут же становишься очень нежным, гладишь меня по щеке. – Правда, Йо. Меня очень тронуло твое сочувствие, и оно необходимо мне. Но не в таких количествах.
Смутившись, прячу лицо в уголок подушки, по которой разметались твои длинные волосы. В них до сих пор лепестки сирени и мелкие травинки. Перед глазами восстали сцены вчерашнего дня.
- Есть будешь? – пытаюсь подняться. Удерживаешь за плечо.
- У тебя цветы в волосах, - твои пальцы проворно заскользили в моей шевелюре.
Чувствую горячее дыхание на затылке. Разбираешь пряди, и белые с Розовым лепестки один за другим осыпаются на пол. Хм. Вообще-то это я хотел тебе помочь. Краснею. Однако приятно.
От лица Хао.
Прошло минут десять. Лепестки давно кончились, а я все перебираю волосы. Не отстраняешься.
Не совсем то, но я ведь хотел дарить тебе нежность. И вот, дарю ее, пусть в облегченной, такой невинной форме.
Даже сдерживаться не надо. Мое состояние настолько плачевно, что вряд ли смогу сделать что-то, что напугает тебя.
В голове и груди гулко стучит. Но я рад. Благодарствую, госпожа инфекция! Милости прошу, господа микробы! Мысленно раскланиваюсь.
Ой, Йо. Ты что, и здесь уснул? Похоже, это дар. Усмехаюсь.
Надо тебя до постели донести. Она у противоположной стены. Тяжеловато отрываться от подушки… фух, получилось. Обхватываю тебя за пояс. О нет, нет!.. Голова закружилась. Так резко, что отделить хихикающие звездочки от бликов на полировке в комнате становиться непросто.
- Нет, это уже дело принципа! Кое-кто волок меня до самого дома! Вот отдохну и…
Поворачиваешься во сне и тыкаешься носом мне в шею. Сладкая дрожь змейкой поднимается по позвоночнику.
А что я?.. Посидеть тоже неплохо. Бережно принимаю тебя в свои руки. Размеренное дыхание щекочет под подбородком. Приоткрытые губы. Как хочется... Зажмуриваюсь и разворачиваю голову на девяносто градусов. Нет, Йо. Я не стану портить нам жизнь.
Ведь это выйдет отвратительно, глупо и противоестественно… для тебя. Да и сам раньше не переваривал однополые парочки. На вкус та еще дрянь…
К чему это я?.. Ах да.
Твои чувства ко мне чисты и непорочны. Своей доверчивостью и приходящей следом верой ты покоряешь сердца. Мое так же покорилось тебе, такому восхитительно простому и видящему во всем добро. О боги, я пытался стать настолько хорошим насколько мог, но мне не угнаться за твоим идеалом. Недолго жило мое братское обожание. Черное все вокруг делает черным. И мое первое светлое чувство обратилось в порок. Я не могу смотреть на тебя без внутреннего содрогания. И не могу, просто физически не могу не смотреть. От тебя, как раньше от одиночества нет спасения. Тепло и участие находят везде.
Не хочу увидеть твоего отвращения. Не хочу портить наше счастье. Не…
- Ха-а-а-у-мф… - зеваешь. – Э, Хао?
Мгновенно возвращаюсь в реальность.
- Что?
- Почему не разбудил? А ну быстро в кровать!
Ну вот, сердишься. Ты сейчас похож на ворчливую нянечку из детского сада. Знаю эту эмоцию. Так же морщишься, когда я допоздна валяюсь с книжкой. Правда, иногда после выговора просишь почитать вслух, но засыпаешь с первыми строками. Забавно, когда тебя принимается воспитывать ребенок.
Наверное, я выглядел очень жалко, потому что ты осекся и изменился в лице. Глаза прикрылись, что означало высокую степень мягкости. Не ту, когда веревки сами вьются, но уже близко к этому. Яркий блеск зрачков. И только в складке губ сохранилось упрямство… Йо, ты сводишь меня с ума. Когда наклоняешься поправить одеяло, еле слышно шепчу:
- Я так люблю тебя…
Улыбаешься светлейшей из своих улыбок. Знаю, что этот подарок только для меня.
- И я люблю тебя, onii-chan, - просто, без стеснения, как то, что отображалось этой фразой. - Хочешь, помогу расчесаться?
- Нет.
Провожу шершавым языком по губам, превратимся в спекшуюся корку.
Тянешься за тряпочкой с розовыми разводами, макаешь в блюдце на тумбе. Прикладываешь к моим губам.
- Ай! – подскакиваю и, стиснув зубы, начинаю шипеть.
Смеешься, берешь меня за плечи и приближаешь к своему лицу.
Я замолк, ощутив прохладу на коже. Пытаешься задуть мои ранки, выпуская воздух маленькими порциями из узкой трубочки губ. Повторно накрываешь тряпочкой, уже осторожнее, а затем опять дуешь.
- Ты чего такой тихий? – интересуешься дружелюбно, поднимаясь с койки.
Мысленно хватаюсь за сердце. Еще спрашиваешь?! Не видя другого выхода, откидываюсь на подушку, притворяюсь заснувшим. Как же меня трясет…
Дверь за тобой закрылась.
Перед тем как заснуть по-настоящему, успел пожалеть, что не видел своего лица. Такую эмоцию стоило бы запечатлеть.
От лица Йо.
Эх, Анна. Из-за тебя я могу не успеть в этот киоск. Я же теперь один разбираюсь с НАШЕЙ работой. Хао болен, и мне так хотелось сделать ему приятное.
Знаю твой любимый шоколад. Единственное место, где мы его нашли в десяти кварталах от дома. Встретил нескольких одноклассников. Кажется, невпопад отвечал на вопросы. Но вроде уже все привыкли, что я жутко рассеян? Особенно один, без брата.
Узнав о твоей болезни, понимающе кивают, шлют приветы и пожелания скорейшего выздоровления.
Одна из одноклассниц попросилась проводить. У прилавка дождалась, когда я накуплю шоколадок, и зачитала продавцу прямо-таки огромный список. Тяжелый пакет несла сама. Отказываясь от помощи, чуть краснела.
С грустью оглядываю ее. Плотно сжатые губы, стиснутые кулаки, теплые капельки на лбу. Красивые, почти белые волосы, состоящие, кажется, из одного только блеска. Худенькая, с полупрозрачной кожей. На остром лице болезненно выпирают желваки и скулы. Отчетливо выделяются огромные темно-синие глаза. На бледном лице кажутся дырами. Таким прелестным привидением она вышла из клиники три недели назад, где, казалось, уже была прописана.
Насмешка Амура, издевка судьбы – все так обыденно и грустно. Порезала вены на запястьях. В прощальной записке пара строк о каком-то местном плейбое. Ее откачали, но… Тупой нож в ее руке тогда был отнюдь не стерильным. Девушка ушла из школы ждать очереди на операцию. Тогда я заметил, что по вечерам брат отпрашивается у преподавателей и Анны. На час, на два - и пропадает. Ну нигде не найдешь, как сквозь землю! Проследив однажды, я был очень удивлен, обрадован и напуган. Хао навещал одноклассницу. Каждый день он приносил с собой альбом и карандаш. Иногда хорошие книжки. Дома я попытался найти альбомчик и полистать его, но тогда в первый раз в жизни получил от Хао по рукам. В самом прямом смысле. Экзекуция была сухо разбавлена фразами, что мол, не во все можно совать нос. Дня три я был как в тумане. Собравшись с духом, заглянул в больницу, но в палате застал брата. Одного.
- Она в реанимации, - прерывающимся голосом произнес ты, глядя в пустоту невидящими глазами. Протянул альбом. На страничках легкие контуры рисунков и записи - обрывки воспоминаний в сплетении замысловатых рифм. Стихи о любви к жизни, а рисунки… а на рисунках она с тобой. Такое сходство, что волосы встают дыбом.
- Врачи сказали, что ничего не обещают, - брат сжимал в кулаке простынь. Подняв глаза, я понял, что он очень бледный.
Ничего не отвечая, углубился в изучение альбома.
- Сама пишет? – спросил чуть позже, приятно удивленный проникновенностью и слогом.
- Да.
На рисунках вы либо просто стояли рядом, либо держались за руки.
Больше слов не было. Я отложил этот «сборник» и опустился рядом.
К нам присоединились родители девушки. Они даже не заметили, как им уступили места.
Вас позвали, когда перевалило за полночь. А я тихо ушел. Даже не спросил, любишь ли ты ее.
Потом в школе никто даже не догадывался о ваших отношениях. Может, все развивалось тайно. Может, ничего не развивалось. Я мысленно поклялся не расспрашивать тебя. Приглядевшись к девушке, понял, что вы неплохо смотритесь вместе. Спокойно, гармонично. Красивая пара.
Это ваши дела. Меня они до сих пор не касались. Но вот ты болен. А эта девушка явно направляется к нам… к тебе в гости. Она хорошая. Она знает, что такое предательство. И не причинит тебе боль.
У калитки нашего дома остановилась, неловко топчась на месте. Сунула мне пакет и собралась убежать, но я перехватил ее кисть.
- Ты ведь к Хао? Он наверху, - дружелюбно улыбаюсь.
Странно. Анна не начала скандал с порога, завидев, как я тащу за собой отчаянно краснеющую девушку. Но при этом у моей невесты был ТАКОЙ взгляд… Не просто «поговорим позже», а буквально: «я выскажусь позже, пока ты будешь отжиматься». Брат спит. Или делает вид, что спит. Зову его. Обращаю внимание на гостью. Глаза Хао тут же открылись.
Спускаюсь в сад. Анна, следующая за мной попятам и продолжающая что-то говорить, осеклась, увидев мои глаза.
Сижу у калитки. Через силу улыбаюсь.
У него все хорошо. Скоро мы станем старше на год. У него теперь девушка. Его по-настоящему любят.
Судорожный вздох.
Я счастлив! Но почему он не заговаривал о ней? Ему неважно мое мнение?
Рыдание упорно подкатывает к горлу.
Я-счаст-лив!.. Но ничего не вижу из-за слез. Почему мне так тяжело? Ведь я, правда, рад за тебя, onii-san!
Какая холодная ночь. И звезды. Словно миллиарды льдинок, как в моем сердце...
От лица Хао.
- Привет.
- Здравствуй, Хао.
- Не ожидал, право.
- Я... вот, я принесла для твоего «Пика».
- Ты выучила рецепт?
- Мы же записали его, помнишь?
- Ах да.
После паузы:
- Хао, у вас все хорошо?
- Трудно сказать. А как ты? Ты обещала, помнишь?
Девушка нервно рассмеялась:
- Я в порядке Хао, как это ни странно. Твой ответ был настолько честным, что я даже не чувствую себя обманутой.
- Что ж, я рад.
- …Ну, я пойду?
- Приятно было увидеться.
- Да, приятно… Отдыхай.
Дверь закрылась. Я откинул одеяло. Несколько часов сна и болезнь сдала позиции. Мои Силы по-прежнему блокированы, и я вряд ли когда-нибудь смогу их вернуть, но... вода – стихия напористая. Брешь. Лазейка для фуреку. Она наверняка маленькая, я ведь отлеживал бока целый день. Ну, ничего. С выздоровлением тебя, Хао! Можно возвращаться к работе!
Хм, а пакетик тяжелый. Орехи, персики, творог… похоже, она и правда все нашла. Консервы, конечно, не совсем то. Но я давно не готовил с душой.
От лица Йо.
Сколько времени пролетело? Да, наверное, немного. Мои терзания прошли сквозь это понятие, вне его рамок. Гнетущее ожидание. Что-то медленно проворачивалось в груди, стягиваясь и выливаясь внезапной дрожью. Напряжение постепенно достигало той стадии, когда в нем растворяется ВСЕ. Голова склоняется под давлением темного неба. И тут внезапное облегчение. Прохладная волна. Я невольно поддался и расслабился. Вдох, выдох.
Теперь меланхолия. Самый мощный растяжитель времени.
Вдох, выдох... Чья это рука? С удивлением понимаю, что давно чувствовал за спиной гостью Хао. Стояла в нерешительности, погруженная в свои думы. Теперь вот сжала мое плечо.
- Анна зовет.
Киваю. Она явно ждала каких-нибудь слов. Прости. Я не в том состоянии.
- Э-эм… до завтра. Киояма сказала, что ты ни за что не пропустишь занятия.
Невольно усмехаюсь. Конечно, она не даст мне их пропустить. Ни-за-что.
Бледная девушка зашагала к калитке.
Провожаю взглядом. Поднимаю глаза на звезды. Невольно вливаюсь в бесконечный поток образов и параллелей…
- ЙО! Я что сказала?!
Подскакиваю и опрометью несусь к дому.
Все сидят за столом и с опасением смотрят на маленькие стеклянные мисочки. Анна, только не говори, что это ТЫ приготовила …
Анна, правильно поняв мой жалобный взгляд, процедила:
- Это от нашей гостьи. Хао сделал по собственному рецепту.
Тут же из кухни показался Хао, обтирающий руки полотенцем.
- Почему не в постели? – вырвалось у меня. Хао неопределенно повел бровями. Его улыбка потеплела.
- Неприлично валяться с температурой, когда на носу такая дата.
Я, оторопело:
- Неужели помнишь?
- А…
- Хао, ты точно уверен, что это съедобно? – перебил Хоро-Хоро, ковыряющий десертной ложкой содержимое своей плошки.
Вместо ответа брат обходит стол и протягивает мне такую же мисочку с… что это? Пахло молоком и выпечкой. А еще фруктами. Ммм… и пыльный налет корицы.
- Если понравится, приготовлю на нашем празднике. Только все будет свежее, - Хао с неудовольствием покосился куда-то в сторону кухни.
Ложку я не просил. Эти шарики можно взять пальцами. Еще секунда – макаю в нежно-розовый соус на дне – и первый шарик исчез за щекой. Боже! Боже, ЧТО ЭТО?! Сладкая запекшаяся мягкость, прохладная кислинка, крупица смазанной горечи и невообразимая гамма оттенков послевкусия… С наслаждением ворочаю языком.
Перехватив мой затуманенный взгляд, гости с севера набросились на свои порции. Невесть когда приблудившийся Манта тоже не стал медлить, и даже Анна заторопилась. Что-то им подсказало, что я не вполне адекватен.
Нечто твердое толкнулось в мои губы. Горько. Изумленно смотрю на брата, уже опускающего пакетик с грецкими орехами на середину стола, и машинально двигаю челюстью. О! Орех вяжет, ссушивает. А я уже почти захлебнулся слюной.
- Это называется «Пик» или «Поцелуй Истинного Короля». Ну что, не отравились? – Хао обводит комнату насмешливо-ласковым взором.
- О-о! – Трей печально смотрит на дочиста вылизанную мисочку.
- М-м… - протягивает Манта с прикрытыми глазами.
- Ах!.. - поддерживает Пилика, и заливается краской. Как-то неожиданно прозвучал ее стон, словно выпавший из другой оперы наслаждения. Мы оценили. Засмеялись. Теперь, притихнув, ожидаем приговора Анны.
- Подгорело, безвкусно, воняет и вообще, почему такие маленькие порции?! – поджала губы. Снова смеемся. Анна не придумала ничего лучше, чем заткнуть себе рот очередным орешком. Больше мы их не видели.
Ночь опустилась незаметно. Тихо прокралась через оттененные окна сонной усталостью. Слова стали более редкими, жесты - скупыми, улыбки – расслабленными.
Одиннадцать. Анна поинтересовалась в пустоту: «а не пора ли?..», как комната мгновенно опустела.
Манта разбирался с постелью, хотя изначально хотел попросить у хозяйки помощи. Он вовремя понял, что если действительно хочет остаться, с бытом лучше разбираться самому. Под косым взором медиума мы пожелали ему успехов и стали подниматься.
На пороге нашей комнаты вдруг осознаю, что ни разу не вспоминал о той девушке. Резко портится настроение.
Быстро разбираю постель и ныряю под одеяло. Хао ложится у левой стены и закладывает руки за голову.
- Тот дневник был отражением последних часов ее жизни. Настоящей жизни, жестко вписанной в рамки ожидания. Когда отшелушиваются все условности и ограничения. Когда особенно остро осознаешь, что нельзя вернуть ни секунды, и понимаешь что каждый миг - последний. Она много думала, но побаивалась говорить на эту тему. Решила выразить все на бумаге. И попросила хранить воспоминания для нее и вместо нее, если так случится. Мне казалось, что держу в руках открытую, кровоточащую душу. Страшно было пошевелиться, притянуть или оттолкнуть. Ты ведь видел ее глаза?.. Йо? Йо, ты не слышишь?
Он поворачивает голову. Вздох разочарования.
- Ладно, ты устал, - чувствую улыбку в этом голосе. – Спи, Йо.
Пока он копошился, выбирая позу поудобнее, я медленно выдохнул. Почему-то хотелось выругаться.
